Bird and Person Dyning
для исполнителя, бионауральных микрофонов, громкоговорителя и электронных звуков
Однажды мне пришла по почте посылка с электронной птицей, которая представляла собой серебряный шар со шнуром питания и при подключении издавала звуки, похожие на щебет. Это был подарок от Дуга Кана, молодого калифорнийского композитора, которого я никогда не видел. Он сказал, что это была первая из пьес под названием A Dream Aviary или, в моем случае, A Dream Alviary. Я поставил ее на кухне и включал иногда по утрам, чтобы взбодриться, размышляя над тем, как бы использовать ее в музыкальной композиции.
Спустя несколько месяцев в журнале Scientific American я прочитал статью, в которой шла речь о том, как некоторые перелетные птицы, особенно индиговый овсянковый кардинал, проделывают длинные дистанции ночью, ориентируясь на положение звезд относительно вращающейся Земли. Почти идеальное чувство времени позволяет им понять и скорректировать постоянно изменяющиеся пропорции — такую их способность я считаю весьма музыкальной. И хотя все это к структуре сочинения прямого отношения не имеет, именно это стало первым импульсом и обитает в нем, как призрак.
В моем распоряжении была система бинауральных микрофонов Sennheiser, состоявшая из двух миниатюрных микрофонов. В ушах человека (или манекена) они реалистично передавали звуки именно такими, какими он их может услышать — преломленными о голову и изгибы его ушей. Я начал экспериментировать с движением звука птичьего щебета между двумя громкоговорителями, «слушая» их через миниатюрные микрофоны в моих ушах и медленно перемещаясь по комнате. Когда я поворачивался, например, слева направо, усиленный микрофоном щебет перемещался соответственно, создавая небольшие временные задержки и фазовые сдвиги относительно неподвижной птицы. Иногда между микрофонами и громкоговорителями могла возникать обратная связь, частоту и интенсивность которой я мог контролировать небольшими движениями головы. При определенных обстоятельствах акустический микс птичьего щебета и обратной связи создавал гетеродинирование, явление, которое порождало иллюзорные щебеты, включая зеркальные отражения — выше и ниже оригиналов. Благодаря реалистичности бинауральной системы эти фантомы могут возникать в разных точках пространства, часто в голове и вокруг головы слушателя.
Исполнение Bird and Person Dyning — исследование этих феноменов в реальном времени. Название сочинения точно описывает этот процесс.
Almost New York
для пяти флейт (одного исполнителя)
По обеим сторонам пространства исполнения установлены громкоговорители. На пяти стойках на сцене размещены пять флейт: контрабасовая, басовая, альтовая, флейта и флейта-пикколо. Во время исполнения два генератора звуковой частоты медленно поднимаются и опускаются, описывая фигуру «Х». В это время флейтист переходит от одной флейты к другой, играя на них длинные тоны поперек медленно глиссандирующих синусоидальных волн.
Каждый следующий тон исполняется на другом инструменте. Как только исполнитель его сыграет, он (или она) сразу же должен сразу же положить инструмент и перейти к следующему, чтобы иметь достаточно времени сделать это не спеша. Флейты используются без подзвучки.
Сочинение написано для Карин Ливайн, которая впервые исполнила его 9 ноября 2001 г. в авторском вечере Люсье на фестивале Wien Modern в венском «Концертхаусе». Название произведению дала картина, подаренная композитору на семидесятилетие художницей Жаклин Гуревич.
Music for Solo Performer
Для исполнителя, многократно усиленных мозговых ритмов и ударных
Идея сочинения родилась в 1954 г., благодаря нашим беседам с физиком Эдмондом Дьюваном, работавшим в Кембриджской исследовательской лаборатории ВВС США в Бедфорде, штат Массачусетс. В то время Дьюван работал над исследованием мозговых ритмов, особенно во время полетов: считалось, что некоторые периодические визуальные ритмы медленных скоростей вращения пропеллера самолета синхронизировались с совпадающими с ними частотами мозговых ритмов пилотов, вызывая головокружение, потерю сознания и эпилептические припадки. Будучи довольно хорошим органистом-любителем, Дьюван, хотел поделиться своими идеями и наработками с композитором, которого заинтересовала бы эта, на тот момент еще неизученная область знаний. Вдохновленный снимками и возможностями электроэнцефалографии, я сразу же взялся за работу, чтобы узнать все об альфа-ритмах.
Работая часы напролет в Студии электронной музыки Брандейского университета и имея в распоряжении оборудование Дьювана (два предусилителя Tektronix Type 122, один Model 330M Kronhite Bandpass Filter, который был установлен в диапазоне от 9 до 15 Гц, один интегрирующий пороговый переключатель, электроды, соответствующие разъемы и т. д.), а также стандартное оборудование студии, я научился довольно систематично генерировать альфа-ритмы. Я обнаружил, что при установке коэффициента усиления на отметке чуть ниже точки возникновения фидбэка – проходил даже относительно слабый альфа-ритм. Часто я мог производить только короткие всплески альфа-ритмов; для более длинных фаз потребовались правильные физические и психологические условия. Я не пытался экспериментировать с биологической обратной связью как таковой, но знал об усилении моей способности производить альфа-ритмы, отслеживая в реальном времени звуки, которые шли из громкоговорителей в студии. Я заметил, что в течение длительных периодов времени, например, при записи альфа-ритмов для перформансов, или когда ты устал, расслаблен или немного скучаешь, альфа, как правило, тяготеет к пассивноти, идет на спад и проседает.
С самого начала я был настроен на живое исполнение, несмотря на некоторую неуверенность в устройствах, которые сложно контролировать даже в лабораторных условиях. Я понимал ценность ситуации ЭЭГ как театрального элемента и знал по опыту, что живой звук интереснее записанного. Мне также казался впечатляющим образ неподвижного, если не парализованного, человека, который простым изменением состояния своего визуального внимания, может привести в действие большой набор соединительного оборудования, что ассоциируется также с духовной мощью. Тихий гром альфы мне показался невероятно прекрасным и вместо того, чтобы портить его путем обработки, я решил использовать его как энергию, точно так же, как используют энергию воды.
Я использовал альфу, чтобы заставить звучать большую батарею ударных, включая тарелки, гонги, большие барабаны, литавры и другие объекты. В большинстве случаев было необходимо прикрепить к инструментам громкоговоритель, хотя в случае с хорошо резонирущими большими барабанами и литаврами громкоговоритель можно было поставить на небольшом расстоянии. Можно было поместить громкоговорители в ведра или картонные коробки, а также использовать небольшие дешевые динамики, положив лицевой стороной вниз на барабаны или приклеив их на окна. Я понял, что чередуя короткие всплески и выдержанные сигналы альфа-ритмов, принимая музыкальные решения относительно размещения громкоговорителей, выбора резонансных инструментов или объектов, управляя громкостью, распределяя по каналам и микшируя, я мог получить широкий спектр звуков, а также сохранить естественное физическое качество, которое, по-видимому, предлагалось самим источником звука.